Почему так гру-стно

5 ноября военная разведка России отпраздновала столетний юбилей. На торжественном вечере в Театре Российской армии президент Путин предложил восстановить старое название самого секретного в мире ведомства – Главное разведывательное управление (ГРУ). Это было встречено шквалом аплодисментов.
После праздничного концерта несколько давно знакомых обозревателю «АН» ветеранов ГРУ предложили выпить по сто грамм за столетие российской военной разведки. За «рюмкой чая» и состоялась эта откровенная беседа.

Их знаю только по имени-отчеству

Честно признаюсь, их первая просьба меня обескуражила:

– В газете не должно быть наших настоящих фамилий!

– Как так?! – не мог скрыть удивления обозреватель «АН». – Вы ведь в отставке и не требуется письменного разрешения самого высокого начальства, чтобы вас рассекретить.

– В связи с последними событиями режим секретности резко ужесточили, -возразил Михаил Петрович, с которым ведущий рубрики «Мир шпионажа» знаком ещё с Афганистана. – Теперь даже в кисловодских санаториях спецслужб в медицинских картах вместо звания и фамилии пишут только номер да имя-отчество.

– И это правильно! – поддержал товарища Сергей Геннадьевич. – Ведь сейчас у врачей все данные о наших «болячках» хранятся в компьютере. А их иностранным спецслужбам взломать проще простого. Гуляют же по Интернету базы данных паспортных столов и ГИБДД.Их потом вовсю используют «диванные разоблачители».

– Вы имеете в виду «дело Петрова и Боширова», оказавшихся Героями России Чепигой и Мишкиным? – попытался вывести своих собеседников на «горячую» тему журналист.

Но старые разведчики не клюнули на «жареное».

– Там ещё ничего не доказано. Как писал Бабель в «Одесских рассказах», просто размазали манную кашу по белой стене, – философски заметил Михаил Петрович.

– А как объяснить провал сотрудников ГРУ в Нидерландах? Зачем надо было возить с собой за границу квитанцию на такси от здания ГРУ до аэропорта Шереметьево? Не зря, как пишет пресса, на заседании коллегии Минобороны военным разведчикам был устроен разнос: «Мол, вы бы ещё будёновки надели!»

– Брехня! – отмахнулся от этих обвинений Сергей Геннадьевич. – Никого из пишущей братии на сверхсекретной коллегии Минобороны не было. Всё высосано из пальца.

– Хочешь откровенного разговора о «болячках» нашей конторы? – напрямую спросил Михаил Петрович. – Тогда забудь наши фамилии.

Пришлось согласиться с их условием. Тем более за свою жизнь эти седовласые мужики поменяли не одну страну и фамилию.



Как пропала буква «Р»

Сейчас ветераны и действующие сотрудники российской военной разведки с нетерпением ожидают, когда же обещание Путина вернуть букву «Р» в название их управления станет законом. Хотя это принесёт организации лишние расходы и хлопоты: придётся переделывать вывески, документы…

– Стоит ли овчинка выделки? – поделился своими сомнениями с ветеранами ГРУ ведущий рубрики «Мир шпионажа». – По этой же логике тогда ФСБ надо возвращать название КГБ.

– Думаю, чекисты не возражали бы, – усмехнулся Сергей Геннадьевич. – Хорошо бы и памятник Дзержинскому вернуть на Лубянскую площадь.

– Мечты-мечты, где ваша сладость?! – покачал головой его друг. – Ломать – не строить. Вот и бывший министр обороны Сердюков вместе с экс-начальником Генштаба Макаровым в рефоматорском порыве чуть не угробили нашу военную разведку.

– А всё началось с малого, – вступил в разговор Александр Юрьевич. – С пресловутой буквы «Р». Говорят, и Сердюков, и Макаров слегка картавили. Им было неловко говорить слово «разведывательное». Вот и убрали его к чертям собачьим из названия нашего управления.

– По-моему, это армейский анекдот, – возразил Сергей Геннадьевич. – Уж что-что, а «рычать» эти начальники умели. Сердюков даже с матом разносы устраивал.

– К сожалению, при них под нож сокращений пошла не только буква «Р» в названии управления, но и элитные бригады спецназа, тайные научно-исследовательские институты, секретные лаборатории, опытные кадры, – с горечью сказал Михаил Петрович. – До сих пор нынешние военные руководители с трудом восстанавливают то, что разрушили эти мнимые реформаторы.

– Жаль, что всё сошло им с рук, – сказал Александр Юрьевич. – На мой взгляд, именно безнаказанность портит не только разведку, но и всю нашу систему. Наломал Сердюков дров в армии, но с него как с гуся вода. Снова делает карьеру в оборонном комплексе.

– Без серьёзного наказания за провалы в работе, банальное воровство высокие начальники остаются по одной причине – это блат, связи, – заметил Сергей Геннадьевич. – Этот порок разъедает и военную разведку.

– Конечно, в спецназе блатных куда меньше, чем в резидентурах так называемых цивилизованных стран, – поддержал товарища Михаил Петрович. – Но даже иные парни, прошедшие «горячие точки», вспомним, хотя бы Скрипаля и Потеева, на гнилом Западе разлагаются и становятся предателями.

– Ничего не попишешь, проклятый капитализм, где главная идея – это деньги, – усмехнулся Александр Юрьевич.

И тут вдруг возмутился Сергей Геннадьевич:

– Неправда! Мы же служили не за проклятые бабки и даже не за награды. Жизнь за Родину готовы отдать и многие молодые разведчики.



В новых условиях

Ветераны с болью в сердце говорили об утрате былых идеалов. Ведь на идейной основе в прошлом вербовалась самая ценная агентура. Теперь работать молодым стало сложнее.

– Финансовые возможности у ЦРУ всегда были на порядок выше, чем у ГРУ, – сказал Александр Юрьевич. – Но мы не раз вставляли им разведперо в задницу.

– Да и наших коллег из тогдашнего Первого главного управления КГБ СССР или нынешней Службы внешней разведки нередко обставляли, первыми добывая самую важную информацию, – заметил Михаил Петрович. – А сейчас кое в чём от них отстаём.

– В чём? – потребовал конкретики обозреватель «АН».

– Ну хотя бы в ведении информационной войны, – ответил Михаил Петрович. – Коллеги из СВР и ФСБ куда лучше военных разведчиков работают с прессой.

– За последнее время на ГРУ вылито в различных средствах массовой информации целые ушаты грязи, – снова вступил в беседу Александр Юрьевич. – А наши отмалчиваются, действуя по принципу: «Нехай клевещут!»

– В новых – компьютерных, условиях так работать больше нельзя, – поддержал коллег Сергей Геннадьевич. – Ведь это проигрыш в гибридной войне.

– Говорят, её главным теоретиком у нас является нынешний начальник Генштаба Герасимов, – решил блеснуть познаниями ведущий рубрики «Мир шпионажа». – Почему же он недооценивает роль СМИ в информационной войне? Помнится, бывший 1-й замначальника Генштаба Андрей Николаев, когда перешёл на Лубянку и стал директором Федеральной пограничной службы пиару своего ведомства уделял первостепенное внимание. Так же действовали руководители СВР Примаков, Фрадков и Нарышкин. Их люди умеют работать с прессой.

После некоторого раздумья на эту реплику журналиста ответил Александр Юрьевич:

– На мой взгляд, во многом виноват пресловутый режим секретности. Помнишь, наш разговор в Приштине, когда ты попросил рассказать, как наши десантники и спецназовцы первыми взяли важный аэродром, я ответил: «На сколько лет рассказать – десять, пятнадцать или на сразу двадцать?» Нас тогда так застращали большие начальники, что мы шарахались от даже знакомых журналистов как чёрт от ладана. И проиграли в информационной войне.

– В век Интернета многое уже не скроешь, – согласился с ним Михаил 
Петрович. – Конечно, адреса, пароли, явки должны быть под строжайшим грифом «Совершенно секретно». А вот давать отпор клеветническим наездам на нашу военную разведку надо.

– В новых условиях тот, кто отмалчивается, тот проигрывает, – заметил Сергей Геннадьевич. – И надо на помойку выбросить былое высокомерие. Мол, военный сапог всегда выше гражданского ботинка. Учиться нужно не только у коллег, но даже у противника. Как умело ведут британские спецслужбы кампанию по «делу Скрипалей»! Сколько наших разведчиков выслали в результате этой шумихи на пустом месте?!

– У победы – тысячи отцов, а поражение всегда сирота, – процитировал кого-то из великих Александр Юрьевич. – Об успехах нашей военной разведки широкой публике никогда не станет известно, зато о неизбежных в нашем рисковом деле провалах пресса раструбит на весь мир. После юбилея обычно наступает похмелье и становится грустно. Но верю: с ГРУ будет не так.