Без угла

Сейчас в Жогорку Кенеше работают над изменениями в законодательство, которые, по мнению депутатов, должны ужесточить контроль органов опеки за сохранением прав детей на родительское жильё. Правда, пока эти нормы ещё не заработали, сироты вполне могут остаться без угла.

Скажи-ка, дядя…

Вопросы регистрации по месту жительства детей­сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, после выпуска из детских домов и интернатов обсуждены на заседании Комитета по правам человека, конституционному законодательству и государственному устройству парламента КР. Поводом для этого послужила ситуация вокруг шестилетнего ребёнка, которого лишили законных квадратных метров.
Напомним, что прокуратура Свердловского района Бишкека сообщила об обращении директора «Центра детства Гулзар» с просьбой провести проверку по факту продажи квартиры, юридически принадлежащей девочке, которая по воле судьбы осталась без матери и воспитывается в интернате.
— При совершении сделки между женщиной и отцом детей грубо нарушены имущественные и жилищные интересы несовершеннолетней дочери, что недопустимо и противоречит требованиям статьи 13 Кодекса КР «О детях». Согласно закону, дети во всех случаях сохраняют право на жилую площадь, принадлежащую их родителям, — говорится в сообщении прокуратуры.
В августе 2015 года в Центр детства «Гулзар» обратилась Эталиева Б. С. с просьбой о временном предоставлении её 6-летней дочери жилища и о получении дальнейшего образования и воспитания в стенах приюта. Позже, 2 сентября 2015 года, женщина скончалась. По вышеуказанному факту УВД Свердловского района возбудило уголовное дело по статье «Мошенничество» УК КР.
Но если в этом случае есть хоть какая-то надежда на справедливость, то в случае, который произошёл в селе Кара­Куджур Нарынской области, всё закончилось гораздо плачевнее. В семье Торобаевых воспитывалось трое детей (фамилия изменена по просьбе судьи, которая ведёт процесс о признании сделки купли­продажи недвижимости недействительной. — Прим. авт.).
Когда погибли родители, старшей дочери Мээрим едва исполнилось 15 лет. Её братьям­близнецам — инвалидам второй группы Кайрату и Азизу— было чуть больше 12. С ними проживал их 78-летний дедушка по отцовской линии.
Однажды в село приехал дядя подростков. Увидев бедственное положение племянников, решил помочь. Прежде всего добился, чтобы младших детей признали недееспособными. Потом обратился в местную администрацию с просьбой определить ребят в специальный детский дом. Похлопотал он также и о том, чтобы в один из интернатов была отправлена и Мээрим.
Через три месяца после разлуки с внуками умер дедушка. Большой дом Торобаевых опустел. «Добрый дядюшка» сразу же подсчитал, сколько может стоить вся эта недвижимость (в хозяйстве имелся также и большой участок пахотной земли, его получили родители детей ещё в 1995 году), и принял решение с племянниками не делиться. Тем более, смерть старика сняла последнюю преграду на пути к намеченной цели.
Поскольку Кайрат и Азиз были инвалидами с детства, они оставались в детдоме и особой опасности не представляли, а вот Мээрим — девочка с характером, и вполне могла бы помешать наполеоновским планам дяди. Да и её постоянные слова «наш дом» коробили слух родственника. Выход из ситуации подсказал друг. Девочку решили выдать замуж. Неважно за кого, главное, что после свадьбы она уже не смогла бы претендовать на родительский дом. Как в дальнейшем сложится судьба Мээрим, уже никого не волновало. Дядя забрал племянницу из интерната летом, якобы на каникулы. Привёз домой, и уже через неделю оформили фиктивный брак. Ещё через месяц вся недвижимость, принадлежавшая некогда семье Торобаевых, была продана.
Почти аналогичный случай произошёл в Кеминском районе Чуйской области, где жила семья Эгембердиевых — муж, жена и двое ребятишек. Однако случилось несчастье — умерла мама. Долгое время отец пытался воспитывать детей один, но и он вскоре скончался от туберкулёза.
После смерти родителей детей определили в интернат. Кода органы опеки стали оформлять документы на недвижимость, то оказалось, что дом и земельный участок были оформлены на родителей мужа. На сиротский дом стали претендовать одновременно несколько родственников. Начались длительные судебные тяжбы. Сотрудников органов опеки, которые выступали в суде от имени осиротевших детей, никто и слушать не стал. В итоге дом и участок пахотной земли были проданы, а деньги поделены между родственниками.
В том и другом случае никто не удосужился обратить внимание на то, что дети прописаны на жилплощади родителей, а значит, имеют полное право на эту недвижимость. Увы, органы опеки ничего не смогли доказать в суде. Как выяснилось, они не вправе были даже в суд обратиться с заявлением о наложении ареста на имущество сирот.

Де­факто не де-юре

На сегодняшний день в рес­публике де-юре действует норма, когда дети, оставшиеся без попечения родителей и находящиеся в воспитательных учреждениях, сохраняют право собственности на жилое помещение. Де­факто — законы не работают, а дети после интернатов остаются на улице, несмотря на то, что по закону имеют все права жить в доме своих родителей.
Ситуацию, складывающуюся вокруг сиротской недвижимости, недавно рассмотрели в парламенте. Законодатели приняли решение внести ряд существенных поправок в нормативные акты, касающиеся сохранения прав собственности детей сирот на то жильё, где они были прописаны.
— Нормы действующих на сегодня законов носят чисто декларативный характер и реально не могут воспрепятствовать тому произволу, который сейчас творится. У органов опеки, например, нет полномочий, чтобы обратиться в суд по поводу наложения ареста на имущество сирот до их совершеннолетия. Жилищный кодекс вообще не регулирует вопросы сохранения жилого помещения, собственником которого являются дети, оставшиеся без попечения родителей. Вместе с тем, в Кодексе «О детях» чётко указано, что «дети во всех случаях сохраняют право на жилую площадь, принадлежащую родителям». Вот вам и коллизии норм права, — рассказал «АН» один из авторов поправок Талант Солтобеков.
Законодатели предлагают создать орган, который осуществлял бы контроль за сохранностью имущества ребёнка, пока тот находится в интернате. До настоящего времени это входило в компетенцию администрации домов­интернатов. Однако в сегодняшней ситуации очень сложно предположить, что кто­то поедет из Чуйской области в Нарынскую, чтобы проверить, в сохранности ли жилище воспитанника.

Иди туда, не зная куда

Однако если несовершеннолетние сироты-кыргызстанцы имеют хоть какую-то крышу над головой, то бывшим детдомовцам, у кого вышел срок пребывания в интернате в силу возраста, просто негде жить. И эта проблема не решается. Да и обсуждать её активно начали лет пять назад. До этого данная тема ни в стенах парламента, ни на заседаниях правительства не озвучивалась. Почему­то считалось, что если законодательством жильё для круглых сирот предусмотрено, то квадратными метрами они обеспечиваются безоговорочно.
Закон жильё обещает, а вот кто должен за этим следить, непонятно. Ответственных нет. Местное самоуправление скидывает проблему на Министерство соцразвития, а там отправляют снова на места. В бюджете деньги на строительство квадратных метров для сирот не заложены вообще. За все годы независимости республики жильём были обеспечены лишь два выпускника интерната.
— К сожалению, на сегодняшний день судьба интернатовцев такова: они уходят либо в ПТУ, либо пополняют ряды детей, которые имеют конфликты с законом, не могут найти своего места жительства, — пояснил министр социального развития Кыргызстана Кудайберген Базарбаев.
Между тем право на обеспечение жильём детей­сирот гарантируется рядом документов: Конституция КР, Жилищный кодекс, Кодекс КР «О детях», постановления кабмина, а также Стратегия социальной защиты населения на 2012-2014 годы. Кроме того, в соответствии с постановлением Жогорку Кенеша от 23 мая 2013 года правительство должно было разработать государственную программу по обеспечению социальным жильём детей­сирот. Однако её нет до сих пор. Между тем в законе «О детях» чёрным по белому сказано, что «лишение гражданина права на единственное жилое помещение влечёт нарушение всех социальных прав, включая здравоохранение, образование и социальное обеспечение, способствует росту преступности в обществе».
Как отмечает директор общественного фонда «Наш голос» Айнура Ормонова, пока подросток находится в детском доме, он получает необходимую пищу и кров, хоть какую-то защиту прав и интересов.
— Но выйдя из этих стен, он никому не нужен. О каких правах тут можно говорить? Нередко дети покидают интернат с пятью сомами в кармане. В результате многие девочки идут на панель, а мальчики в криминал. Например, в 2014 году к нам обратились восемь беременных выпускниц домов­интернатов. Получается порочный круг: вышла из детского дома неготовой к жизни, забеременела, отдала ребёнка в детдом, потому что сама ещё дитя, и так история повторяется…



Мнение

Депутат парламента, член Комитета по социальным вопросам, образованию, науке, культуре и здравоохранению Евгения Строкова:
— Необходимость внесения поправок как в Жилищный кодекс, так и в Кодекс «О детях» назрела давно. Наши коллеги в прошлом созыве уже рассматривали этот вопрос. Законопроект прошёл стадии обсуждения в парламентских комитетах. На наш взгляд, необходимо расширить полномочия органов опеки, но и их деятельность должна жёстко контролироваться. Права детей необходимо защитить любой ценой. За время нахождения ребёнка в интернате часть жилого помещения, на которое он имеет право, продаётся. При этом детям не возмещается ни сома. Полагаю, что здесь государству необходимо усилить охрану прав ребёнка на имеющуюся жилую площадь путём наложения ареста на продажу и иными соразмерными методами. Другой вопрос — это залог сиротской недвижимости в банке. Мы предлагаем, чтобы оформление залогового имущества проходило с согласия органов опеки, которые могли просчитать риски невозврата кредита. Если возникает сомнение в том, что займ вернуть смогут, жилище оформляться в залог не должно.