На фоне многочисленных разглагольствований о плюсах Евразийского экономического союза, у учёных появились сомнения насчёт живучести ЕАЭС.В ПЕРВУЮ очередь в силу того, что структур, подобных Евразийскому экономическому союзу, было много. Достаточно вспомнить образование в ноябре 1992 года Организации экономического сотрудничества Содружества независимых государств (СНГ), Экономического союза в
1993¬м, подписание в 1994 году Соглашения о зоне свободной торговли между странами СНГ, а также создание Экономического союза СНГ, Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), Таможенного союза и ряда других. Участниками всех этих объединений одинаково были Россия, Казахстан и Кыргызстан.
Наконец¬то после длительных переговоров и споров появился ЕАЭС. Совершенно логично здесь поставить вопрос: а какую задачу в отличие от вышеперечисленных организаций должно решить новое интеграционное объединение? Если говорить о свободном передвижении товаров, капиталов и рабочей силы, то тут необходимо напомнить, что рамки перевала этих ресурсов оговорены в условиях Всемирной торговой организации (ВТО), членами которой опять¬таки является Казахстан, Россия и Кыргызстан. Чего ещё желать? Если же мы хотим ради какихто высоких целей преодолеть какието ограничения ВТО, то это другое дело. Однако для этого необходима хоть какая¬то теоретическая платформа. Тем не менее, по словам заместителя заведующего кафедрой политической экономии по научной работе экономического факультета МГУ имени М.В.Ломоносова, доктора экономических наук, профессора Кайсыма Хубиева, никакие научные разработки на этот счёт не велись.
— Исследования в этой области только начались, а уже высветились целые пласты проблем, которые придётся решать довольно длительный период времени. Прежде всего нужно обратить внимание на корни интеграции: институциональная, финансовая, технологическая и политическая. Первая – это когда некими структурами оговариваются условия торговли. Но ведь при вступлении в ВТО это всё было определено. Вторая — финансовая. На ней я бы хотел остановиться подробнее. Давайте, к примеру, рассмотрим пример того, что произошло совсем недавно между Казахстаном и Россией. Это можно назвать финансовой войной. Хотя никто в ней не пострадал, да и претензии не были предъявлены. Вы помните, что, когда упал в цене российский рубль, Казахстан всеми силами поддерживал свою национальную валюту. Что мы наблюдали? В российских автосалонах казахские резиденты скупали автомобили, товары народного потребления — словом, всё. И когда большинство реэкспортных товаров было вывезено и уже дело коснулось той продукции, которая производится и в России, и в Казахстане, Астана вдруг решила отпустить тенге в свободное плаванье, тем самым защитив своих предпринимателей. Так что в финансовой области нам до интеграции ещё очень и очень далеко. Что касается политической интеграции, то, на мой взгляд, её успешно дублирует Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Словом, раз мы создали новую структуру, то она не должна повторять функции предыдущих экономических объединений, о которых я говорил выше, — отметил профессор, выступая перед студентами Кыргызско¬Российского (Славянского) университета
Что же остаётся ЕАЭС? По мнению учёного, здесь правильнее было бы обратить внимание на выработку совместной промышленной политики, материализации совместных финансовых ресурсов и так далее.
Но здесь возникает одна важная проблема для стран ЕАЭС — большая сырьевая экспортная ориентированность. В частности, Россия поставляет на внешний рынок лишь 40 процентов своей продукции, Казахстан ещё меньше, а про Кыргызстан можно вообще речь не вести. Выход один — расширение ассортимента выпускаемой продукции и переориентация рынков сбыта, освоение новых видов производств с целью повышения его эффективности, получения экономической выгоды, предотвращения банкротства. Другой вопрос: захотят ли на это тратиться бизнесмены? Ведь затраты на модернизацию несоизмеримо будут выше, чем в случае если просто поставлять сырьё на рынки других государств.
Людмила БЕСЕДИНА