Поэма о загранпаспорте

В начале ХХ века всего несколько стран требовали предъявить паспорт при въезде и выезде. Отчего же сто лет спустя без паспорта с визой никуда не пускают?


ТРИ четверти века назад в Голливуде сняли самую знаменитую мелодраму ХХ столетия – фильм «Касабланка», где главные роли блистательно играют Хамфри Богарт и Ингрид Бергман. «Касабланка» – фильм об истории любви во время войны. Но сюжет фильма – погоня за визой. Получить или не получить вожделенный листок с подписью чиновника и печатью – и в фильме, и в реальной жизни – это выбор между жизнью и смертью.

В октябре 1937 года в Берлине имперское министерство внутренних дел распорядилось: «Германские заграничные паспорта, выданные евреям, отныне недействительны. Выданные ранее паспорта должны быть сданы». Не только евреи, но и все, кто ненавидел нацистов, пытались уехать из Германии. Не успевшие покинуть Третий рейх вскоре будут депортированы в концлагеря.

Виза – синоним счастья


Когда вермахт оккупировал одну страну за другой, проездные документы, паспорта и визы – вот что было необходимо для спасения. Бесценными стали въездные визы в невоюющие страны. Но начальник швейцарской полиции приказал высылать всех[end_short_text] евреев-беженцев, пытавшихся спастись в Швейцарии. Нашёлся один швейцарский полицейский по имени Пауль Грюнингер, не подчинившийся приказу начальства. Он служил на границе с Австрией, которую Гитлер в 1938 году присоединил к Третьему рейху. Он знал, что евреи бегут из Австрии, потому что их ждёт неминуемая смерть. И поставил трём тысячам австрийских евреев в паспорта штампы со старой датой – будто они въехали в страну до закрытия границы.

Его обвинили в подделке документов. Он лишился работы. Но до конца своих дней продолжал говорить, что «жестокий отказ впустить эмигрантов не соответствует нашим гуманитарным и христианским принципам». Только через четверть века после смерти Пауля Грюнингера суд в Швейцарии его реабилитировал. Швейцарские юристы в конце концов пришли к выводу, что полицейский имел право подделать въездные документы ради того, чтобы спасти невинных людей от нацистов...

Касабланка – порт в Марокко, это африканское государство было в ту пору французским протекторатом. Во время Второй мировой в Марокко устремились беженцы из оккупированной нацистами Европы. И здесь, в Касабланке, они предлагали чиновникам взятки, покупали бумаги на чёрном рынке или находили какой-то другой способ обрести вожделенные документы и спастись. Счастливчики благодаря деньгам, связям или удаче получали визы и отправлялись в Лиссабон, столицу Португалии, оставшейся нейтральной, а оттуда – в благословенную Америку. А остальные, менее счастливые, как показано в этом замечательном фильме, ждут счастья в Касабланке. И ждут, и ждут, и ждут...



Особые приметы


В начале ХХ века в загранпаспорт вписывали от руки особые приметы владельца: рост, цвет волос и глаз. Потом потребовались фотографии. В Великобритании целые семьи позировали вместе. Разрешалось сниматься в шляпе и тёмных очках. В Соединённых Штатах ещё в шестидесятые годы можно было улыбаться, глядя в объектив. В семидесятых появились цветные фотографии.

Сегодня дни привычного бумажного паспорта, похоже, сочтены. Специалисты прогнозируют, что уже в 2022 году туристы, путешествующие по миру, обойдутся вовсе без паспортов или удостоверений личности. Пограничникам достаточно будет сканировать радужную оболочку глаза и отпечатки пальцев и свериться с гигантской базой данных.

Но радоваться нечему. Бумажный паспорт уступит место сканирующим нас приборам, которые способны идентифицировать нас по глазам, по узорам на коже пальцев, по форме лица и даже по рисунку наших вен и артерий. Мы не избавляемся от документов, мы сами становимся документами.

Прогресс биометрических технологий на фоне возрождения этнического национализма ведёт к тому, что разделяющие народы стены – физические и юридические – становятся всё выше и прочнее. Чем больше информации наши отпечатки пальцев или сканы радужной оболочки глаз сообщают чиновникам – где мы живём, чем занимаемся, кто наши родители, когда нас штрафовали за превышение скорости или переход улицы в неположенном месте, – тем больше оснований для своего рода цифровой сегрегации.

Благодаря современным технологиям записи станут вечными. Забыть, стереть из памяти, вычеркнуть из истории ничего нельзя! Наши прегрешения, мнимые или реальные, будут преследовать нас десятилетиями. Технологии вовсе не нейтральны. Высокотехнологичные инструменты пограничного контроля закрепляют неравенство и наказывают «чужих» и бедных.



Не меняется одно. Одни современные государства отказывают своим гражданам в праве свободно выезжать за границу. Другие к себе не пускают.

При феодализме в Европе крепостные были привязаны к владениям своих хозяев. Французские революционеры восстали против указа короля Людовика XVI, запретившего своим подданным покидать страну без надлежащих документов. После революции они решали, должны ли свободные люди вообще иметь паспорта. Одни полагали, что это нужно для безопасности; другие настаивали на том, что «революция, начавшаяся с уничтожения паспортов, должна обеспечить свободу передвижения».

Поклонники пограничного контроля одержали победу. И вот уже две сотни лет хорошо охраняемые сухопутные границы мы воспринимаем как должное. В России 3 апреля 1801 года, после убийства императора Павла I, его старший сын Александр I разрешил своим подданным свободный выезд за границу. А большевики в 1917 году вновь запретили людям свободно уезжать из страны и возвращаться домой – пересечение границы только с разрешения органов госбезопасности.



Нет бумаги – нет человека


После Первой мировой войны наднациональные бюрократические структуры, такие как Лига Наций, стандартизировали международный режим проездных документов, виз и разрешений. Бдительные пограничники обязаны остановить не только шпионов и террористов, но всех иностранцев, не удостоенных чести въехать в страну. И каждое государство само решает, кого пускать. Хуже всего апатридам, тем, кто лишился гражданства, как это произошло с бежавшими от большевиков русскими эмигрантами.

Лигу Наций после Первой мировой создали страны-победительницы. Это была предшественница ООН, но с меньшими правами и полномочиями. Штаб-квартира разместилась в Женеве. В 1921 году Совет Лиги Наций попросил Фритьофа Нансена, норвежского исследователя Арктики, возложить на себя обязанности комиссара по делам русских беженцев.

В 1922 году появилось понятие «русский беженец» – это человек «русского происхождения, не принявший никакого другого подданства». В 1926 году формула изменилась: «всякое лицо русского происхождения, не пользующееся покровительством правительства СССР и не приобретшее другого подданства». На международной конференции в Женеве приняли решение считать беженцами всех русских, которые не имеют никакого гражданства. Нансен предложил выдавать людям, оставшимся без родины и документов, временные удостоверения личности. Они вошли в историю как нансеновские паспорта. Три десятка государств признали эти документы.

Вновь созданные страны сразу начинают печатать собственные паспорта; это дипломатическая необходимость и акт государственного строительства.



Миллионерам всегда рады


Паспорта и визы, вообще документы, удостоверяющие личность, появились не для того, чтобы дать свободу, а для того, чтобы её ограничить. Причём право приезжать и уезжать во многом определяется классовой и этнической принадлежностью. Бедные – особенно с другим цветом кожи – всегда нежеланные гости, а богатым – и на вид таким же, как все, – неизменно рады.

Вот статистика. В 2016 году восемьдесят две тысячи миллионеров сменили гражданство и перебрались в другую страну благодаря весьма распространённой иммиграционной политике, направленной на привлечение супербогатых. Паспорт или вид на жительство просто продаются. И в том же году политики-популисты по всему миру, от Австрии до Филиппин, одерживали победы на выборах, обещая избирателям не пускать в страну мигрантов.

Владимир Маяковский писал когда-то:



К одним паспортам – улыбка у рта.

К другим – отношение плёвое.

С почтеньем берут, например, паспорта

с двухспальным английским лёвою.

Глазами доброго дядю выев,

не переставая кланяться,

берут, как будто берут чаевые,

паспорт американца.



Иерархия документов сохранилась. Паспорта североамериканских и европейских стран открывают их обладателям безвизовый доступ практически в любой уголок земного шара. Немец может посетить без визы 177 стран, американец – 173, афганец – всего 24.

А живущее в Мьянме преследуемое меньшинство рохинджа вообще лишено прав гражданства. Миллионы беженцев из арабского мира, которые хлынули в Европу, не имеют никаких документов, которые позволяли бы им пересекать государственные границы. Поэтому они рисковали жизнью в надежде добраться до безопасной Европы.

Когда война или распад государства меняют границы, люди, – иногда того вовсе не желая, – оказываются в другой стране, и выясняется, что только документы, бумаги с подписями и печатями определяют место человека в мире.