Смерть генерала Корнилова



Смерть генерала КорниловаШтаб генерала Лавра Корнилова, командовавшего Добровольческой армией, ровно сто лет назад находился в доме, который принадлежал Екатеринодарскому сельскохозяйственному обществу. Дом сохранился! Я его нашёл. Утопая в непролазной грязи, подошёл поближе. Ни мемориальной доски, ничего! Я не большой поклонник Лавра Георгиевича, но он сыграл немалую роль в истории России. И его смерть на берегу реки Кубани – тоже событие исторического значения.

Один-единственный снаряд

В восьмом часу утра снаряд, выпущенный красной артиллерией, попал в дом. В соседней с корниловской комнате устроили перевязочную. Там офицеры пили чай. Когда посыпалась штукатурка с потолка, решили, что снаряд разорвался под окном. Только потом сообразили, что он угодил точно в комнату командующего.

«В комнате ничего не было видно от дыма и пыли, – рассказывали очевидцы. – Мы принялись расчищать её от обломков мебели, и нашим глазам представился Корнилов. Недалеко от виска была небольшая ранка – на вид неглубокая, на шароварах – большое кровавое пятно».

Снаряд разорвался прямо под столом, за которым сидел Корнилов. Его подбросило вверх, ударило о печку. Когда вбежали в комнату,[end_short_text] Корнилов лежал на полу, засыпанный щебёнкой и пылью. Его вытащили в коридор.

– Неужели убит?

– Без чувств, но дышит.

Корнилов лежал беспомощно и недвижимо.

Умирающего генерала на носилках вынесли на берег Кубани. Он ещё дышал, кровь сочилась из небольшой ранки в виске и из пробитого правого бедра. Антон Иванович Деникин склонился над ним. Глаза Корнилова были закрыты. На лице – выражение мученической боли. Вокруг носилок с телом Корнилова в скорбном молчании замерли его офицеры. Это произошло 31 марта (13 апреля по новому стилю) 1918 года.



Крестовый поход на Кубань

В начале 1918 года казалось, что Белое движение нигде не встречает поддержки. Офицеров-добровольцев было так мало, что они не представлялись надёжной силой, к которой хочется присоединиться. Но молодёжь в военной форме верила в звезду невероятно популярного тогда Лавра Георгиевича Корнилова.

Корнилова многие называли выдающимся полководцем и крупным политиком, но он не был ни тем ни другим. Ему не удалось ни одно из тех предприятий, за которые он брался. Генерал потерпел поражение и в политике, и на поле брани.

Отряды добровольцев шли через казачьи станицы. Призывали казаков присоединяться к походу против советской власти. Безуспешно! Возникла другая идея: если донцы не желают воевать с большевиками, может, поднять кубанцев?

В начале февраля 1918 года все белые силы составляли три-четыре тысячи человек. Корнилов приказал пробиваться на Кубань. Все шли пешком. Переход был невыносимо тяжёлым. Пробивались с боями. Добровольческая армия выработала такую тактику: фронтальная атака густыми цепями при слабой артиллерийской поддержке – не хватало ни орудий, ни снарядов. Плохо обученные красные части не выдерживали яростной атаки и отходили.

Ночью в снегопад отряд Корнилова переправился через реку, покрывшуюся льдом, и штыковым ударом выбил красных, не ожидавших появления противника. Этот переход к станице Новодмитриевской длиной в пятнадцать вёрст занял восемь часов и вошёл в историю как Ледяной поход. Выжившие вспоминали его как ад.

Первый Кубанский поход начался 23 февраля 1918 года, так что впоследствии первопоходники отмечали этот день одновременно с большевиками, праздновавшими день Красной армии. Участники похода вошли в почитаемую Белым движением когорту первопоходников. Добровольцы были в основном не кадровыми военнослужащими, а офицерами военного времени. Недавние гимназисты, студенты, юнкера, они были романтически настроены, считали себя особой кастой, новыми крестоносцами. Первый Кубанский поход именовали крестовым.



Мистический страх

Добровольцы вышли к Екатеринодару (ныне Краснодар). Но выяснилось, что они опоздали: в городе большевики. Со своей небольшой армией Корнилов осадил Екатеринодар. Ему противостояли значительные силы красных. Три дня шли жестокие бои. От Добровольческой армии осталась половина. Но Корнилов, не считаясь с потерями, требовал продолжать штурм. Остальные говорили, что нужно отступить и спасти армию.




Лавр Георгиевич стоял на своём. На военном совете, не принимая во внимание мнение сослуживцев, командующий распорядился через день возобновить штурм.

Офицеры возмущались:

– Корнилов угробит всю армию!..

Деникин, когда они с Корниловым остались вдвоём, прямо спросил:

– Лавр Георгиевич, почему вы так упорствуете?

Командующий обречённо ответил:

– Выхода нет, Антон Иванович. Если не возьмём Екатеринодар, пущу себе пулю в лоб.

– Этого вы не можете сделать, – возразил Деникин. – Ведь тогда остались бы брошенными тысячи жизней. Отчего же нам не оторваться от Екатеринодара, чтобы действительно отдохнуть, устроиться и скомбинировать новую операцию? Ведь в случае неудачи штурма отступить нам едва ли удастся.

– Вы выведете.

Деникин встал и возвышенно произнёс:

– Выше высокопревосходительство! Если генерал Корнилов покончит с собой, то никто не выведет армии – она погибнет.

Антон Иванович ошибся. Как раз смерть Корнилова дала шанс Добровольческой армии.

Смерть командующего пытались скрыть, но безуспешно. Один-единственный снаряд попал в дом Корнилова. Именно в его комнату. И убил его одного! Мистический страх распространился в армии. Поползли слухи о приближении превосходящих сил противника. О неминуемом окружении.

– Всё кончено, – обречённо говорили добровольцы.

В их представлении всё было связано с Корниловым: идея борьбы, вера в победу, надежда на спасение! И когда его не стало, многим казалось, что Белое дело проиграно.



Могилу разрыли

Лавра Георгиевича следовало похоронить с воинскими почестями. Но где и как? Добровольцы отступали. Станичный священник дрожащим голосом отслужил панихиду, гроб засыпали сеном и повезли в обозе армии.

«В бою я был контужен и попал в армейский лазарет, – вспоминал один из добровольцев. – Вдруг по лазарету пробежала с плачем сестра милосердия, больные повскакивали с постелей, желая узнать, в чём дело. И мы узнали – Корнилов Лавр Георгиевич, отец наш, убит. Все начали плакать… Мы выехали по направлению к Дону. Здесь мы увидели повозку с гробом Корнилова и его верных текинцев в мохнатых шапках. Я был погружён в думы, что теперь будет с армией, с нашей бедной Россией».

2 апреля, ночью, в присутствии всего нескольких человек из конвоя Корнилова гроб закопали. Рядом зарыли и его друга полковника Неженцева. Первый командир Корниловского ударного полка Митрофан Неженцев, участник Ледяного похода, погиб днём ранее во время штурма Екатеринодара.

Могилу сровняли с землёй, чтобы нельзя было найти. План захоронения составили в трёх экземплярах, чтобы после победы, вернувшись, проводить командующего в последний путь со всеми почестями. Те, кто тайно предал тело Корнилова земле, по-разному называют место, где они зарыли цинковый гроб: Гначдау или Гнабау…

На самом деле это одно и то же место. Его больше нет на карте. Большую немецкую сельскохозяйственную колонию в начале двадцатых годов переименовали. Теперь это село Долинское. И когда ходишь там в наши дни, невозможно себе представить, какие страсти кипели здесь в незабываемом восемнадцатом...

Амбициозному Лавру Георгиевичу нравилось, когда его именовали героем-вождём. Вокруг него объединились офицеры, поклонявшиеся ему как «духовному диктатору». Они были готовы отдать за него жизнь. Но сберечь его могилу не смогли. На следующий же день появились отряды красных. Они обратили внимание на свежие могилы. Или кто-то донёс. Могилу Корнилова раскопали, гроб погрузили на подводу и повезли в Екатеринодар. Уже мёртвого попытались повесить на балконе. Ничего не получилось. Тело оборвалось и упало.

Прямо на площади останки генерала Корнилова сожгли. Варварская месть! Его смерть стала потрясением для добровольцев. Но и спасением. Штурм города, на котором настаивал Корнилов, закончился бы полным разгромом, и Белое движение погибло бы, не родившись. Возможно, Гражданская война не приобрела бы таких масштабов.