США на грани торговой войны с Китаем (Forbes, США)

Никогда еще экономики США и Китая не были настолько взаимозависимы, как сегодня. Никогда еще ценность их двусторонних торговых и инвестиционных отношений не была выше. Никогда еще нестабильное состояние глобальной экономики не требовало взаимного уважения США и Китая больше, чем оно требует сейчас. Однако учитывая то, что Дональд Трамп пришел к власти в США на платформе национализма и протекционизма, вероятность того, что отношения между этими двумя странами скатятся в разрушительную торговую войну, никогда еще не была выше, чем сейчас.
Трения в этих двусторонних отношениях были всегда. В течение многих лет они то обострялись, то сглаживались, однако лидерам стран все же удавалось контролировать ситуацию и не допускать серьезных кризисов. В течение последних восьми лет отношения между США и Китаем испытывали на себе растущее давление, требуя огромного терпения и сдержанности со стороны Вашингтона и Пекина. Правительства обеих стран вводили торговые ограничения, однако они старались делать это в соответствии с общепринятыми нормами международной торговли.
Избрание импульсивного Трампа, который считает торговлю соперничеством или игрой, в которой может быть только один победитель, делает сдержанность маловероятной в силу склада его характера и одновременно стратегически нелогичной. Поскольку у США огромное отрицательное сальдо торгового баланса с Китаем, президент Трамп считает Пекин более зависимой стороной в этих отношениях, то есть стороной, которая может потерять гораздо больше в результате торговой войны. Поскольку, с точки зрения Трампа, последствия торговой войны для США будут относительно нетяжелыми, такой курс кажется ему вполне реалистичным вариантом. Подобная точка зрения представляет собой резкий отказ от той торговой политики, которой США придерживались последние 80 лет.
Опасные взгляды Трампа на экономику не появились из ниоткуда. Склонность многих американцев к более резкому, протекционистскому подходу «Америка в первую очередь» по отношению к торговле — особенно к торговле с Китаем — формировалась и нарастала последние несколько лет. В обществе широко распространено мнение, что несправедливая экономическая политика Китая, а также слабая реакция США на эту политику стали непосредственной причиной потери рабочих мест на американских промышленных предприятиях. Этой точки зрения придерживаются в первую очередь те, кто больше всего пострадал в финансовом плане. Эти люди уверены, что Китай «обманул систему», чтобы стать сильнее за счет Америки, а теперь он бросает вызов глобальному экономическому и стратегическому господству США. Сегодня люди как никогда часто открыто выражают свои сожаления по поводу решения США сблизиться с Китаем в экономическом плане и позволить Китаю войти в глобальную торговую систему без каких-либо серьезных обязательств. Хотя избрание Трампа делает торговую войну с Китаем весьма вероятной, такое состояние двусторонних экономических отношений является кульминацией длительного и неумолимого скатывания к краю бездны.
Долгий путь к торговой войне
После трагических событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, администрация президента Джорджа Буша-старшего решила, что она будет продолжать вести политику сближения и сотрудничества с Китаем. В то время объемы двусторонней торговли между США и Китаем составляли всего 17,6 миллиардов долларов, а прямые иностранные инвестиции были обычным делом. Однако потенциальная экономическая выгода от расширения торговли и увеличения объемов инвестиций была очевидной, поэтому расширение сотрудничества — как многие тогда утверждали — с большей вероятностью могло ускорить экономическую и политическую либерализацию в Китае, чем политика, направленная на наказание и изоляцию этой страны. Кроме того, бытовало мнение, что санкции нанесут вред скорее китайскому народу, а не правительству, и одновременно лишат европейские компании новых возможностей для развития бизнеса. В течение следующих 20 лет политика США в отношении Китая строилась на идее о том, что эти экономические отношения являются весьма многообещающими и что их необходимо поддерживать и развивать, не обращая внимания на серьезные разногласия между Вашингтоном и Пекином в таких вопросах, как защита прав человека и геополитика. Торговля и экономика были неприкосновенными приоритетными пунктами, поэтому более провокационные темы отодвигались на второй план. В первой половине этого периода центральное правительство Китая и власти провинций проводили множество различных рыночных реформ, призванных освободить экономику страны и позволить Китаю выполнить все требования для вступления во Всемирную торговую организацию. К тому времени, когда в 2001 году Китай вступил в ВТО, объемы двусторонней торговли выросли до 121,3 миллиарда долларов, а объемы инвестиций — до 12 миллиардов долларов. К 2008 году объем двусторонней торговли составил уже 409 миллиардов долларов, а инвестиций — 56 миллиардов.
Всего за 20 лет Китай превратился из аграрной, а затем производственной экономики в мощный промышленный центр силы. Рост объемов торговли и инвестиций позволил сотням миллионов китайцев выбраться из бедности и принес пользу рабочим, предприятиям и потребителям по обе стороны Тихого океана. Однако в ходе этого процесса стало возникать множество трений в отношениях с американскими компаниями.
Экономическая политика США в отношении Китая, в сущности, представляла собой попытки сбалансировать две широкие группы интересов. С одной стороны были американские отрасли, конкурирующие на внутреннем рынке, и профсоюзы, стремящиеся помешать проникновению китайских товаров на американский рынок. Они годами выступали против того, чтобы Китаю был присвоен статус страны, имеющей «нормальные торговые отношения» с США, а также против попыток Китая вступить в ВТО. Они требовали дополнительных пошлин, квот и принятия других мер, которые должны были сгладить их опасения — реальные и воображаемые — касательно весьма сомнительных китайских приемов, таких как демпинг, субсидирование, валютные манипуляции, кражи интеллектуальной собственности, вынужденный трансфер технологий, а также загрязнение окружающей среды.
С другой стороны были американские многонациональные компании и экспортеры, которые выступали за более осторожный и менее антагонистический подход. Они предпочитали стратегию сотрудничества с Китаем, пока тот прокладывал себе путь в процессе интеграции в глобальную экономику. Эти группы выступали против политики и мер, которые могли бы поставить под угрозу доступ США на многообещающий китайский рынок. В качестве аргументов они использовали результаты множества исследований, проведенных экономистами, учеными и аналитиками, убежденными в том, что готовность развивать торговлю с Китаем также служит интересам американских предприятий, использующих китайский импорт в своих производствах, а также потребителей, особенно из менее обеспеченных слоев.


В целом, в основе политики США лежали такие точки зрения: Китай будет с радостью встречен в содружестве наций, а к его компаниям и товарам будут относиться так же, как и к компаниям и товарам других стран. Но американские отрасли смогут обращаться к правовым инструментам защиты, как всеобщим, так и касающимся конкретно Китая, а американское правительство получит возможность обращаться с жалобами на политику Китая в ВТО. Стратегический экономический диалог (созданный администрацией Джордж Буша-младшего и переименованный в Стратегический и экономический диалог при администрации Обамы) и другие двусторонние каналы коммуникации на высшем уровне были созданы для обсуждения и решения вопросов, неизбежно возникавших в процессе развития торговли. В общем и целом, эта формула неплохо работала, позволяя довольно эффективно решать проблемы и не доводить ситуацию до крайности. Однако спустя 20 лет, в 2009 году, все внезапно изменилось.
Экономику США потряс мощный финансовый кризис и глубокая рецессия. Финансовый кризис, за которым последовало сокращение экономики, чрезвычайно медленное восстановление, устойчиво высокий уровень безработицы, перспектива потери огромного количества рабочих мест и неконтролируемо высокий уровень государственного долга, поколебали веру американской общественности. Между тем китайская экономика продолжала демонстрировать почти двузначный ежегодный рост, опережая США в качестве крупнейшего в мире производителя и экспортера и догоняя Америку в попытке стать крупнейшей экономикой в мире. Китайское правительство официально стало крупнейшим иностранным держателем американского государственного долга, что, по мнению многих комментаторов, позволяло ему влиять на процесс принятия решений.
Ощущение того, что США и Китай постепенно меняются местами, заставляло китайских лидеров открыто высказываться по таким вопросам, о которых прежде они предпочитали молчать, критикуя власти США за финансовую неосмотрительность и вмешиваясь в дискуссии по таким вопросам, по которым прежде они придерживались довольно мягких позиций. Тон публичной риторики стал более резким. Относительно незначительные размолвки перерастали в масштабные скандалы, а гнев американцев становился все заметнее. Эта ситуация заставила правительство США пересмотреть свои позиции.
Многие поднимали вопрос о том, что возможно, лучшие дни Америки уже позади. Многие задавались вопросом о том, где США совершили ошибку и где Китай принял верное решение. Некоторые политики и эксперты, такие как Том Фридман (Tom Friedman) из New York Times, восхищались тем, чего китайцам удалось достичь благодаря их «просвещенной автократии», и предлагали США последовать примеру Китая в области развития промышленности. Другие пришли к выводу, что США проявили слишком много терпимости в период роста Китая, и выступили за ужесточение торговых норм.
Между тем американское деловое сообщество в Китае, которое долгое время выступало против резких и поспешных мер, способных разрушить его планы на китайском рынке, начало высказывать тревогу и недовольство в связи с усилением китайского протекционизма. Американские компании начали выступать с предупреждениями о том, что рыночная либерализация в Китае — которая ярко себя проявила в начале прошлого десятилетия — прекратилась, и теперь ситуация начинает развиваться уже в обратном направлении. В ежегодном правительственном докладе, публикуемом Американской торговой палатой в Китае, в список главных проблем 2009 года были включены усиление протекционизма, отсутствие правовой прозрачности, недостаточный контроль за соблюдением норм и законов, а также выраженный фаворитизм по отношению к местным компаниям. В другом докладе Американской торговой палаты говорилось об особенностях промышленной политики Китая, а также о планах правительства по созданию национальных чемпионов путем «заимствования» западных технологий.
Публикация этих докладов и реакция на них вызвали перемены в настроениях внутри сообщества многонациональных компаний США. Предчувствия угрозы для американского бизнеса усилились, тогда как надежды на новые возможности померкли. Пессимизм нарастал, оптимизм сдавал позиции, и многонациональные компании США уже с гораздо меньшим энтузиазмом выступали в поддержку терпимой политики сотрудничества с Китаем. Это привело к определенному сдвигу в балансе интересов, влиявших на политику США в отношении Китая, и перевес оказался на стороне тех, кто выступал за более агрессивный подход, включавший более жесткий контроль и ужесточение торговых ограничений. Это также означало, что вопросы двусторонней торговли больше не могли рассматриваться в отрыве от более широкой геополитической картины. Теперь торговые споры еще больше усугублялись нашей геополитической реальностью.
Пока господствующие нормы международной торговли остаются нетронутыми, поэтому худшие нарушения — принятие протекционистских мер в одностороннем порядке — до сих пор осуждаются и предотвращаются. Если страны и дальше будут обращаться в ВТО за урегулированием их споров и опираться на систему «легальных инструментов защиты внутренней торговли», это уменьшит вероятность начала торговой войны. Однако теперь, когда в США появился президент, заявляющий о готовности побеждать в таких войнах, и когда китайское правительство обещает не уступать своих позиций, неизбежный исход остается лишь вопросом времени.
Как в случае с кадрами крушения поездка в замедленной съемке, мы можем лишь наблюдать за тем, что на нас надвигается, бессильные что-либо изменить. Факты больше ничего не значат. Никто больше не хочет тщательно все обдумывать. Мы больше не можем надеяться на то, что разум и здравый смысл одержат верх. Контррельсы и стоп-краны, которые в прошлом предотвращали крушения, окончательно вышли из строя. И нам остается только падать в пропасть.